Русский негероический эпос. Былины

Здравствуйте! 13 марта 2012 года на телеканале "Культура" в рамках образовательного проекта "Academia" была прочитана лекция на тему "Русский негероический эпос. Былины". Автор - Александра Леонидовна Баркова - на обширном материале русских былин объясняет принципы формирования эпоса, особенности образа былинных богатырей, условия, в которых эпос остается живым, а когда он умирает...

Для интересующихся вопросом эпоса и древней литературы в целом в блоге выложены и другие материалы. Вы можете посмотреть лекцию Александра Николаевича Ужанкова "Загадки "Слова о полку Игореве"", которая - в двух частях: 1-я лекция и 2-я лекция. Важная информация о понимании древних текстов есть в лекции Игоря Николаевича Данилевского "Историческая реконструкция - между текстом и реальностью", в лекции Алексея Владимировича Сиренова "Подделки исторических источников в России" и в лекции Андрея Анатольевича Зализняка "О Велесовой книге". А о понимании смысла (семиотике) изображений - в лекциях "Средневековый демонологический бестиарий": 1-я лекция и 2-я лекция. Дополнительно читайте о мифологических героях в лекции "Сравнительная мифология": 1-я лекция и 2-я лекция. О сказках: "Очевидное-невероятное. Взрослые тайны детских сказок".

Источник видеолекции: http://www.tvkultura.ru/issue.html?id=119557

Баркова Александра Леонидовна. Профессор Института истории культур "УНИК", научный руководитель коллекции "1001 кимоно". Сфера научных интересов: типология мирового эпоса, мифологические универсалии культуры, субкультура толкиенистов, традиционная культура России и Японии, буддизм Тибета. Автор книги "Тибетская живопись". Дипломант конкурса Ассоциации книгоиздателей России "Лучшие книги 2001 года".

Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Здравствуйте, и сегодня мы с вами будем говорить о русских былинах. Русские былины - у нас с вами тема сложная по одной очень простой причине. Все советское время о русском фольклоре и о былинах, в частности, писали очень и очень много. Но, если вы посмотрите, что это за работы, то, в первую очередь, естественно, как нетрудно догадаться, в советское время что больше всего интересовало науку? Сказитель. Сказитель, потому что он крестьянин, потому что это творчество трудового народа, и так далее. Собственно, как это ни парадоксально, огромное количество книг по былинам о самих былинах говорят довольно мало. И сейчас, казалось бы, есть возможность в сегодняшней науке этот пробел быстро-быстро восполнять. Если вы думаете, что сегодняшняя наука этим занимается, вы о ней очень хорошего мнения. Ну, собственно, в первую очередь, здесь я кидаю камень в собственный огород, потому что ваша покорная слуга и диссертацию писала по былинам, и, вообще, так сказать, более-менее, занимается былинами порядка 20 лет. Тем не менее, я предпочитаю сейчас заниматься более живыми традициями, чем наши былины.

И, вот, это, собственно, сегодня первый вопрос, на который я хочу поискать ответ: то есть, что такое "живой" эпос, и чем он отличается от эпоса "мертвого"? Живы ли русские былины, или нет? Вообще, что такое живой эпос, и чем он отличается от мертвого? Значит, как вы себе представляете былину? Собственно, что такое былина в виде своих носителей? Это книжка, в которой напечатано что-то там про Илью Муромца. Правильно? Тот факт, что эпос - явление устное, раз; и, собственно, даже не вполне устное; эпос - явление музыкальное, эпос поется. Я не знаю, для какого количества из вас сегодня это откровение. То есть, эпос - это ни в коем случае не текст былины. Но самое главное - что, даже если сейчас, здесь, вот, в этой аудитории вместо меня сидел бы гусляр с настоящими гуслями и пел бы настоящую былину, я вас разочарую: это бы не сделало русский эпос живым. Не наличие исполнителя - и, вот, это очень важный момент, потому что этим практически никто никогда специально не занимался, - не наличие исполнителей делает любой эпос живым, а наличие слушателей. И не просто слушателей. Слушателей, которые в этой традиции живут.

Приведу простой пример. Ну, поскольку у нас с вами сегодня тема былинная, то, пожалуйста, - пример, связанный с былинами. Девятнадцатый век, Русский Север, рыболовецкие артели отправляются, стало быть, на несколько недель в море ловить рыбу и с собой берут сказителя - с какой целью? Считайте: живой телевизор. Не телевизор - видеомагнитофон; телевизор показывает разное; видеомагнитофон - сколько там дисков-кассет взяли, столько и будет показывать. То есть он будет петь былины им, он будет им создавать, так сказать, культурную среду - некоторый элемент развлечения в дороге. И заметьте, что он будет по окончании лова получать долю улова и, так сказать, прочих там материальных благ наравне со всей основной рыболовецкой артелью, хотя его дело - не рыбу ловить: его дело - петь былины. Так? Это вам один пример. Собственно, этот пример вам хорошо говорит о главном: знают ли те рыбаки, которые берут с собой сказителя, знают ли они былины? Они их знают; больше того: они их знают с детства. То есть, в чем - отличие нас с вами от этих рыбаков? Если я вам приведу сюда певца, он, с вероятностью девяностопроцентной, может вам спеть былину, о существовании которой вы не подозревали. Для вас, помимо исполнения, будет элемент новизны. В ситуации живого эпоса чего не будет категорически? Элемента новизны или, если вы мне позволите употребить более научный термин, "приращения информации". Сам акт исполнения эпоса в живой традиции приращения информации практически всегда лишен. А если оно и есть, то это будет ответ на вопрос: "Как?" - а не ответ на вопрос: "Что?" Илья Муромец трагическим образом в каждой былине о Калине-царе Калина-царя побивает. Ничего нового принципиально, сколько ни петь про Илью и Калина, вы все равно не услышите; максимум - какие-то детали. То есть, если эпос жив... Собственно, я вам скажу больше: эпос жив, пока он интересен слушателям. Не наличие сказителей делает традицию живой, а наличие заинтересованных слушателей.

Теперь - следующий момент, касающийся живых традиций: ну, собственно, где у нас в стране остались живые традиции? Ну, во-первых, это Северный Кавказ. Там это все до сих пор актуально, и я скажу, что на Северном Кавказе некоторые вопросы, связанные с тем, какой народ у какого воспринял эпос, вызывают бурнейшие, даже не то, что научные, споры - а, понимаете, начинаешь радоваться, что доктора наук на научных конференциях ходят без кинжалов, понимаэшь... Иначе они друг друга прямо на кафедре зарэжут. Действительно, это очень все сейчас там актуально, и если я об этом говорю с иронией, то, скорее, это, скажем так, я под иронией скрываю, собственно, зависть к ним, потому что, действительно, там эта традиция жива и актуальна. Живы некоторые традиции в Сибири. И, кстати, в Сибири точно так же сказителей включали в состав охотничьей партии, которая, соответственно, отправлялась в тайгу. Но, что любопытно, поскольку там эпос совсем живой, то там главными слушателями - главными, так сказать, для кого в тайгу брали сказителя, - были отнюдь не охотники; то есть, это было нечто более важное, чем двуногий видеомагнитофон. Дело в том, что в сибирских традициях главный слушатель эпоса - это духи леса. И, если им понравится, они дадут соответствующую добычу. Ну, а если им не понравится, то, знаете, так сказать: вовремя упавшее дерево, вовремя прыгнувшая с дерева рысь или уж, так сказать, внезапно подкравшийся медведь, который при необходимости ступает достаточно тихо, - ну, и, вот, так сказать, аудитория осталась недовольна исполнением, со всеми выходящими отсюда трагическими последствиями.

Соответственно, может ли у нас с вами былинный эпос вернуться к жизни? Безусловно, нет. Это очень грустно, это очень печально, но того количества заинтересованных слушателей, которое, собственно, необходимо для существования традиции, у нас уже не будет никогда. Кстати, я хочу заметить, чтобы, так сказать, продолжать портить вам настроение: я хочу заметить, что в советское время советская власть сделала все возможное, чтобы русский эпос как можно дольше не умирал. Сказителей привозили в Москву, они выступали в зале Чайковского, они собирали полный зал Чайковского, и это было для них настоящим счастьем, потому что потом они возвращались в родные деревни и там были абсолютно никому не нужны. Ну, потом они естественным образом вымерли, и на этом жизнь русского эпоса закончилась. То есть, еще один момент, на котором я хочу заострить ваше внимание (и мы пойдем дальше) - это то, что в живой традиции, естественно, человек воспринимает эпос с младенчества, ну, и дальше. Собственно, сказитель от не-сказителя отличается не тем, что сказитель знает былины, а тем, чем у нас с вами в сегодняшнем обществе человек поющий отличается от человека непоющего. Так сказать, некоторое количество песен знают все; певец хорошо поет - не-певец поет, как может; вот, и вся разница.

Но, тем не менее, у нас сейчас с былинами очень интересная ситуация возникает. Вернее сказать, она не возникает - она, собственно, продолжается. И мы с вами переходим ко второму вопросу, о котором я хотела с вами поговорить сегодня; это вопрос, касающийся историзма в былинах. Знаете, не так давно мне довелось почитать достаточно неплохую современную книжку. Она считается, как бы, то ли альтернативной историей, то ли, так сказать, это считается у нас историей про попаданца, в общем-то... Такая традиционная ситуация для современной литературы: "Наш человек в прошлом". Это серия книг Красницкого "Отрок". Может быть, некоторые из вас читали. Такое чтение, я бы сказала, мужское, но для мальчика-подростка, на мой взгляд, очень-очень полезно. Так вот, и там автор со всем, так сказать, пылом и жаром любви к русской старине... Он доказывает на полном серьезе, он ошибается, но нам сейчас важна не историческая точность, а важно то, что это книги 21 века. То есть, это то, как сейчас мыслится, как сейчас воспринимается. Так вот, он доказывает, что былинный Добрыня - это, ну, естественно, а как же иначе, дядя Владимира I Святого. Это даже в доказательствах для массы народа не нуждается. Так вот, он сражался с язычниками на реке Горыне. У язычников был какой-то мегакрутой вождь, и, естественно, что повесть, так сказать, об этом столкновении с язычниками нам в итоге дает образ былинного Добрыни, который побеждает, значит, ну, понятно... Вождь язычников был нехорошим человеком с точки зрения христианина, то есть, гадом. Слово "гад", понятное дело, помимо переносного, имеет прямое - то есть, пресмыкающееся. Поэтому этот нехороший воевода с Горыни - он, вполне логично, сначала был гадом Горынычем, потом стал Змеем Горынычем. Я говорю еще раз: это неверное утверждение, но оно меня, как человека, все-таки, занимавшегося эпосом - в смысле, русским эпосом занимавшегося, скорее, в прошедшем времени, а эпосом занимающимся до сих пор, - меня очень сильно порадовало. Почему? Потому, что в эпос, в реальность событий эпоса должны верить.

Я начала с такой печальной ситуации почему, собственно? То есть, я начала с ситуации: "Как умирает эпос", - и я не ответила на вопрос: "Почему он умирает". Ответ вполне очевиден: мы с вами, при всем нашем уважении к русской старине, не можем поверить в реальность боя Добрыни со Змеем, например - то, как он в былине описан. Ну, у нас воображене, к сожалению, не настолько богатое. Но и, действительно, когда фольклористы приезжали на Русский Север, когда они записывали былины - а это было еще в середине,.. ну, в последней трети 19-го века, - то, соответственно, они сталкивались с тем, что крестьяне говорили: "Пожалуй, сказка все это". То есть, в буквальном виде, в буквальных формах уже тогда, порядка 150 лет назад, крестьяне в реальность эпоса верить переставали; ну, и, соответственно, к 30-м годам все в русской деревне, в северной русской деревне свелось к нулю.

Ну, а теперь, давайте, посмотрим вопрос о том, какие такие исторические факты стоят за персонажами русских былин. Значит, заметьте, что мировой эпос крутится вокруг вполне определенных сюжетов, которые с завидной регулярностью совпадают у самых разных народов, причем это совпадение ни в коем случае не строится на заимствовании. Вся типология мирового эпоса, по сути, является описанием тех сюжетных ходов и тех, собственно, представлений, которые приводят к потрясающим совпадениям эпических коллизий у самых разных народов. Я скажу так, что для меня, просто, вершиной типологического подхода оказалось буквальное совпадение - не то, что в общих чертах, а в целом ряде деталей, в целом ряде логических взаимосвязей - между эпическим сказанием, с одной стороны, осетин (Северный Кавказ), а с другой стороны - индейцев Центральной Америки; причем, соответственно, индейский текст - это еще и запись многовековой давности, осетинское сказание - соответственно, записи 20 века. Вот, ну, значит, "теперь прикинь, солдат, - Где Москва, а где Багдад!" Сугубо соседние страны, как вы понимаете, общая граница и масса культурных контактов. Осетия и Центральная Америка. Так вот, речь идет о том, что эпический мир (и я здесь, заметьте, я не употребляю слово "русский"; речь идет о эпосе, скажем так, общества, стоящего на определенном этапе развития; и, соответственно, Россия здесь - никакое не исключение из правил) ... эпический мир строится по вполне определенным законам; и, как я вам сегодня покажу, из абсолютно реальных фактов отбираются те, которые соответствуют этим самым законам.

Неважно, какой реальный человек совершил какой подвиг: если факты его биографии реальной (начиная с паспортных данных, о которых мы сейчас будем говорить) соответствуют эпическим законам, он в эпос войдет. Если не соответствуют - извини... Я замечу, что это касается отнюдь не только былин; но это, например, очень хорошо рассмотреть на примере такого человека в реальности, в котором, я думаю, никто не сомневается. Я говорю об Алексее Маресьеве, из которого сделали Мересьева; сделали "Повесть о настоящем человеке". Само по себе название прекрасное, абсолютно мифологическое: если это повесть о "настоящем человеке", значит, что логично, у нас имеется некоторое количество ненастоящих людей - это уже мифология. Ну, и так далее...

Вот, ну, нас сейчас интересуют герои несоветские. Прекрасно. Значит, что делает в былинах князь Владимир? Пирует; иногда ссорится с богатырями, но редко; один раз отправляет посольство за невестой; собственно, все. Скажите мне, пожалуйста, какому из исторических князей Владимиров он соответствует? Вот, знаете, бедная историческая наука ломает копья. Вернее сказать, не ломает: дискуссия прекращена просто за вымиранием участников - ломала копья, что вот это вот в такой-то былине - это Владимир I Святой, в такой-то - это Владимир Мономах. Ну, все прекрасно; давайте, переведем с вами имя "Владимир" с русского на русский. В общем, "мир" - он и есть "мир". Первый корень - "владеть". "Владеющий миром". Что у нас с вами получается? Получается "кошка по имени "кошка"", получается "князь по имени "князь"". Владимир - это должность. Я понимаю, что были исторические Владимиры; ну, вот, поэтому они все обобщенно и вошли в былины. Идем дальше. *****(???), у нас есть прекрасный богатырь Святогор, место жизни которого - Святые Горы. Опять-таки, герой просто, так сказать, названный по месту своего существования. И заметим, что, когда он пытается со Святых Гор уйти, ничего хорошего не получается.

Самое забавное у нас - с Ильей Муромцем. Значит, образованные люди мне скажут, что мощи Ильи Муромца есть в Киево-Печерской лавре, поэтому, как бы, факт реальности Ильи Муромца - он, вот, доказанный: лежит, так сказать, материальное доказательство. Ну, я замечу, что факт реальности Алексея Маресьева тоже доказан: поближе, на Тверской площади, висит мемориальная доска. Соответственно, люди реальные. Только вот один - Муромец, второй - Маресьев. Это не случайно. Знаете, какая штука: Илья Муромец в былинах - родом из села Карачарова, к Мурому он никогда, нигде, ни в одном из текстов не имеет ни малейшего отношения. Да не оскорбятся жители прекрасного города Мурома, у которых он, так сказать, местный герой и личное достояние. Но, тем не менее, в былинах никакой привязки Ильи к Мурому у нас с вами нету. Соответственно, тогда - вопрос: а почему он, собственно, Муромец? Ситуация такова, что Илья - это богатырь неправильный. Почему он неправильный? Во-первых, он крестьянский сын. Это нонсенс. Собственно говоря, на Руси, так сказать, дружины были вполне себе профессиональными: и воинские качества, и не только навыки. Но, понимаете, воин от крестьянина отличается не тем, что воин умеет владеть оружием, а крестьянин из оружия владеет, в лучшем случае, вилами. Воин от крестьянина отличается боевым духом; воин от крестьянина отличается тем, что он не привязан к земле и готов, так сказать, идти сражаться дальше куда-то: надо - будет. Понимаете? Поэтому на Руси очень четко воинское сословие противопоставлялось крестьянскому, и поэтому богатырь-крестьянин - это нонсенс, так не может быть. Раз. Второе: в былинах об Илье постоянно говорится, что он стар; он всегда стар. Это тоже то, чего не бывает, не могло просто быть в реальной жизни: не выживали. Далее, следующий момент; об Илье постоянно говорится: "Ему на бою смерть не писана". Иногда это "на бою смерть не писана" доходит до курьезов. Например, в одной из версий былин о Сокольнике, когда Сокольник - внебрачный сын Ильи - сражается с отцом, повергает его на землю, достает нож, хочет Илью зарезать, то Илья - как вариант - вспоминает: "Мне на бою смерть не писана", - и сбрасывает с себя Сокольника. Хорошо - вовремя вспомнил. Иногда сказитель это самое "писано" понимает буквально - в смысле записи. Рекордный по абсурдности вариант: Илья посмотрел на ручку на свою, на правую - на ней написано: "Илье на бою смерть не писана". Главное - вовремя записать шпаргалку и ею воспользоваться. Как бы то ни было, с точки зрения воина, смерть в бою - это наилучший вариант, что совершенно естественно для мужчины, который привык сражаться, даже если это, так сказать, там, не яростные скандинавы, которые просто стремились погибнуть в бою; но все равно, так сказать, лучше не умирать от болезней, от старых ран, и тому подобное. То есть, для воина погибнуть в бою - это наилучший выход. Илья в бою погибнуть не способен. Это неправильный воин.

Ну, и, наконец, чтобы вам добавить колориту... Ну, вот, в современном фольклоре о богатырях - я имею в виду анекдоты, - так сказать, современный фольклорный образ Ильи Муромца... он в основном сосредоточен вокруг любезной сердцу русского человека темы пьянства. Вот. На все лады в анекдотах эта тема прорабатывается. Так вот, я замечу, что былины таковы, что анекдоты им, по сути-то, не нужны. Когда у нас Илью Владимир не зовет на пир, и это Илью, мягко говоря, обижает, он берет свой лук, он сшибает с киевских церквей золотые маковки и несет их в кабак пропивать. Представьте себе Илью Муромца, который взял несколько золотых маковок - видимо, за кресты - и несет их пропивать. Понимаете? То есть, Илья при необходимости представляется, по меньшей мере, исполином. Я подвожу вас к тому, что Илья, подобно целому ряду других героев, ...он, как говорится, человек только по паспорту. Ну, имею в виду известный анекдот насчет того, кто у нас кем по паспорту является. Так вот, причем тут Муромец? И, кстати сказать, при чем тут Маресьев? Я не случайно его вспомнила, я случайно вспомнила название книги Полевого: "Повесть о настоящем человеке", - потому что в случае с Маресьевым мы имеем ситуацию - ситуацию, которая была в реальной жизни, но которой, в общем говоря, не бывает: безногий летчик. Теоретически это невозможно. Практически оказалось возможно в одном-единственном случае. То есть, биография (в случае с Маресьевым - реального человека) наложилась на мифологическое клише. В случае с Ильей Муромцем неизвестно, какие были факты биографии реального человека, но они тоже накладываются.

Так вот, при чем тут Муромец и при чем тут реальный Маресьев, который, как вы знаете, оказался переделанным в Мересьева? Речь идет о том, что в индоевропейских языках есть корень, который сохранился у нас, например, в русском слове "смерть". Корень - "мор" (ну, собственно, само слово "мор" - вполне себе нормальное русское). Он обозначает мир мертвых; это корень слов: "мрак", "мороз", "смрад" (запах такой интересный), и так далее. То есть, это корень, который обозначает мир смерти в его самых разнообразных и не очень приятных аспектах. "Нора", кстати, русское - тот же самый корень с чередованием. То есть, речь идет о том, что главный эпический герой - он, конечно, по паспорту человек, но на самом деле он реально является, как о нем в целом ряде традиций говорится, полубогом, а если мы посмотрим повнимательнее, то даже и более, чем "полу". То есть, в нем процент человеческой крови очень и очень мал. Это почти сверхъестественное существо, исполински сильное, иногда просто, так сказать, исполинского роста, с исполинскими качествами, со сверхъестественными качествами, и так далее, которое приходит в мир людей. И, собственно говоря, приход в мир людей такого существа оказывается иногда с весьма разрушительными не только для врагов последствиями: я недаром вам процитировала прекрасный эпизод с полетевшими в Киеве маковками. Понимаете? То есть, такой герой, действительно, в огромной степени принадлежит к потустороннему миру; к человеку - только формально, только в очень небольшой степени.

Так вот, был ли реальный человек - Илья Муромец? Ну, был, лежат кости. Понимаете? Но почему именно он оказался главным героем русского эпоса? Что у нас есть от его реальной биографии? Вот, на этот вопрос мы не получим ответа. Но имя оказалось настолько значимым, что оно вошло в эпос, и, соответственно, с ним оказалось связано огромное количество сюжетов. В случае с Маресьевым общий алгоритм был примерно тем же, но проще, быстрее и, так сказать, с поправкой на 20 век. То есть, я вас подвожу к тому, что имя Ильи Муромца абсолютно говорящее; но, естественно, что этот отбор, как и, в общем, в случае с Маресьевым, - он... Скажем так, этот отбор происходил не на уровне сознания, а на более глубоком, на подсознательном уровне, потому что все равно это у нас в подсознании сидит.

Кого мы с вами возьмем еще из богатырей с говорящим именем? А, Добрыня, как же! Это ж просто-таки любимый герой всей исторической школы, потому что, да, у былинного, у исторического, Владимира был же его дядя Добрыня, который, так сказать, там, выполнял, как бы это выразиться поделикатнее, деликатные поручения своего племянника, типа утопления Новгорода в крови, и так далее. Ну, я, во-первых, замечу, что былинный Добрыня Владимиру не родственник ни с какого боку - раз; и, во-вторых, былинный Добрыня - это молодой богатырь; и, что более существенно, это богатырь-дипломат. И, вот, сегодняшнюю нашу лекцию мы назвали: "Русский негероический эпос", - так вот, я на этот момент очень серьезно обращаю ваше внимание. Про бой Добрыни со Змеем, туда-сюда, все слышали в какой-то степени. Так вот, с Добрыней связано 5 сюжетов. Змея он, конечно, побил. В былине "Добрыня и Маринка" он борется против киевской волшебницы и распутницы Маринки, но эта битва не носит, во-первых, воинский характер, а, во-вторых, Добрыня ее с треском проигрывает. Там, так сказать, еле-еле ситуацию удается выровнять благодаря некоторым магическим способностям его матушки. В былине "Добрыня в отъезде"... Я замечу, что в 19 веке эта былина по популярности занимала 1-е место. Что у нас происходит? Владимир отправляет Добрыню куда-то с дипломатическими поручениями, дальше идет история русской Пенелопы, которая, соответственно, - жена Добрыни. В "Былине о Дюке", о которой мы сегодня с вами поговорим, Добрыню отправляют с дипломатическим поручением в Индию *****(???). Что у нас еще... Былина "Сватовство Дуная". Опять-таки, Добрыню отправляют, на этот раз - в "хоробру Литву", соответственно, добывать Владимиру невесту. Богатырь-то богатырь, но, собственно говоря, не вполне воин. То есть, воин, конечно, когда надо, но один к четырем - интересное соотношение.

Какое отношение этот милый молодой человек (а Добрыня молод - это постоянно подчеркивается; милый, деликатный, образованный, умеющий словом разрешить конфликт) имеет к историческому Добрыне, утопившему Новгород в крови по приказу своего племянника? Ну, вот, то самое, которое морская свинка имеет к морю и свинке: они "однофамильцы". Что такое "добрыня"? Что это за имя? Это имя, как вы понимаете, происходит от прилагательного "добрый", только я хочу деликатно напомнить, что слово "добрый" надо понимать не по-русски, а по-древнерусски. А что такое "добрый" в древнерусском языке? Ну, есть какой-то такой "добрый молодец". Что такое "добрый молодец" - пока не очень ясно. Давайте, посмотрим другие варианты. Меч может быть добрым? "Добрый меч". Хороший меч! Этот "добрый меч" - это такой хороший меч, который разрубает всадников, воинов в доспехе. Это добрый меч. "Добрый конь". "Добрый конь" - это не конь с покладистым характером, это хорошая боевая зверюга, которая является не только транспортным средством, но и самостоятельной боевой единицей: может кусать коня противника или, так сказать, метко попасть копытом - это очень добрый конь. Соответственно, то есть, по-древнерусски слово "добрый" означало, скорее, "превосходный". В случае с Добрыней - ну, он, правда,.. Может быть, его доброта в какой-то степени ближе к тому, что добротой называем мы с вами, но речь идет об идеальном герое: он, при необходимости, прекрасный воин, он образован, умен - эталон поведения во всех отношениях. Жена у него идеально верная. И так далее. То есть, опять-таки, от исторического - вот, здесь все; по крайней мере, нам факты жизни исторического Добрыни известны, - от исторического героя, от исторического лица взяли что? Подходящее по случаю имя, и дальше - корпус сюжетов, к истории не имеющий ни малейшего отношения.

Тогда возникает вопрос: а, собственно, почему у нас настолько былины свободно обходятся с историей, и что, собственно, былинному миру надо? Если употреблять умный термин, это будет термин "квазиистория", то есть некий вариант "правильной" истории. О чем идет речь, я сейчас поясню на двух несложных примерах. Пример первый. У нас есть здоровенный корпус былин о отражении татарского нашествия. У нас есть три варианта былины об Илье Муромце. У нас есть былины о Василии Пьянице, о Даниле Игнатьевиче и еще некоторые периферийные. Смысл всех былин... Скажем так: все эти былины, при всей их разнице сюжетов, сводятся к следующей ситуации. У нас на Киев пришли татары поганые. В Киеве богатырей не случилось, кроме одного - главного героя данной конкретной былины. После некоторого количества предварительных сюжетных ходов он идет и побивает татар. То есть, татар разбивают в первом же серьезном бою. Вот, вам, пожалуйста, как русские былины отражают такой мощный исторический факт, как татарское нашествие - то есть, никакого ига у нас не было; пришли татары - наши их побили. Вот, вам, что такое "правильная" история. Есть и более колоритный пример. У нас есть былина "Илья и Идолище". Она существует в двух вариантах. То есть, есть вариант киевский, где, соответственно, Идолище приходит в Киев, и второй вариант. Да, и там его, естественно, Илья довольно быстро побеждает. Второй вариант более интересный: Идолище поганое захватывает Царьград - Константинополь, стало быть. Илья переодевается каликой перехожим и, опять же, после небольшого количества сюжетных ходов, с Идолищем расправляется и возвращает власть царю Константину. Поэтому, с точки зрения русских былин, никакого Стамбула у нас нету, а есть исключительно Константинополь - православный город, и византийская монархия в полной сохранности. Вот, что такое квазиистория; вот, что такое, так сказать, "правильная" история. Вот, примерно таким образом работает эпический механизм.

Теперь - последний момент. У нас уже остается немного времени. О негероичности. Если мы с вами устроим смотр русских богатырей с точки зрения их колоритности, то, я думаю, что первое место у нас займут такие богатыри, как Святогор - вам более-менее известный - и, я думаю, тоже известный богатырь Микула Селянинович, который замечателен тем, что он пашет и, когда Вольга ему предлагает ехать с ним, то, соответственно, Микула просит, чтобы, так сказать, воины Вольги вытащили его соху из борозды. Сначала отправляются трое - не могут вытащить, потом - десяток, потом - вся дружина Вольги вцепляется в эту соху, пытаются из борозды вытащить... Ну, оцените заодно размеры сохи: если несколько десятков мужиков в нее физически могут одновременно вцепиться - хорошая такая соха, качественная. И, наконец, сам Микула понимает, что надо вмешиваться, и одной рукой ее из земли вытаскивает, отряхивает землю с лемеха, и закидывает за ракитов куст. Так вот, я хочу заметить, что за Микулой больше никаких подвигов не водится. Собственно, богатырь-пахарь, сила которого заключается просто в обладании ею, но эта сила идет от земли. У Микулы - две дочери. Василису Микуличну, хотя бы в объеме мультика, вы себе представляете. Настасья Микулична - это девушка без комплексов, младшая дочь Микулы. Добрыня победил Змея - едет, как вы понимаете, очень гордый собой; наезжает на исполинский след лошадиного копыта, едет дальше - видит богатыря исполинского роста; сначала зовет, потом кидает копье, потом кидает палицу, пытается, так сказать, требует, чтобы богатырь обернулся - богатырь не слышит, в конце концов, оборачивается, засовывает Добрыню вместе с конем к себе в карман. Этим милым богатырем оказывается младшая дочь Микулы Селяниновича. Девушка ***** (???) простая, комплексами не отягченная. Думает: "А что это я, собственно, богатыря сунула в карман, даже не рассмотрела? Дай-ка я его рассмотрю. Если он мне понравится, я за него замуж пойду; а не понравится - я ему голову срублю". Ну, я говорю: девушка без психологических проблем. Достала, посмотрела - понравился, пошла замуж.

Если вас интересуют технические аспекты их брака, я замечу, что в эпосе герои, как говорила Алиса: "Пусть я буду такого роста, какого нужно", - герои по сюжету постоянно оказываются самого разного роста; ну, идеальный пример - былина про Илью и Святогора, где сначала, извините, Илью тоже прятали в карман к Святогору, а потом они ложатся в гроб, чтобы, вот, через это выяснить, кому из них гроб по росту. Понимаете? Если надо ложиться, чтобы выяснить, кому он по росту, значит, они одинакового роста. Да, кстати, опять же, они сначала ее спрятали в карман к Святогору, а потом Святогор, выяснив, вообще, как Илья там оказался, назвал его своим братом и поменялся с ним нательными крестами. Поэтому скорость, с которой эпические герои меняют рост, - она отдельно восхищает.

Так вот, значит, мы взяли с вами пример Микулы. Заметьте: дочери его - богатырки, но они ни с кем не сражаются. То есть, я хочу сказать, что для русских богатырей чисто военные качества далеко не всегда ценятся высоко, и тот факт, что Илья у нас - и крестьянин, то есть, связан с силой земли, и смерть ему на бою не писана, то есть он неправильный воин, - это очень-очень по-русски. И, знаете, вот, то, что у нас в советское время, так сказать, там, и лозунг был, и песня была соответствующая, там, - "Хотят ли русские войны" - знаете, это у нас отражается и в былинах, и, соответственно, по сравнению с традициями других народов, русский эпос имеет огромное количество богатырей, которые не стремятся вообще никого побеждать. Они просто существуют, они обладают силой, эта сила очень часто идет от земли, то есть, собственно, сила невоинская, и они, ну, в каких-то формах, так сказать, доживают и до современного сознания. Вот, наверное, на этом мы поставим некоторую точку. Теперь давайте вопросы.

---------

- Меня зовут Татьяна. И у меня такой вопрос: скажите, пожалуйста, как, на ваш взгляд, почему возникла у человека потребность самовыражаться через эпос?

- Значит... Очень хорошее слово: "самовыражаться". Знаете, архаические, самые архаические сказания, какие мы знаем, - это сказания, в которых, скажем так, прародитель рода - его называют первопредком, его называют культурным героем - он занимается, скажем так, вопросами мироустройства. И, помимо всего прочего, он сражается с чудовищами. И, собственно, в архаике такой персонаж может действовать и за счет магии, и за счет чисто воинской силы: для него, в общем, нету разницы между этим - можешь делать и так, и так. А позже, когда уже вычленяются древнейшие фольклорные жанры, то, соответственно, человек начинает ценить чисто человеческие качества, и поэтому из архаических сюжетов эпос возникает по критерию освобождения от фантастики. Вернее сказать, фантастика - она остается; но она остается в элементах антуражных; она, пожалуйста, может оставаться в образе врага, а может и не оставаться. Так что, пожалуйста, можно побеждать Змея Горыныча, а можно побеждать войско Калина-царя. В одном случае враг предельно мифологичен, в другом случае - наоборот. Но в центре эпоса будет уже именно борьба, и заметьте, что чем более поздний эпос - тем меньше герой прибегает к каким-либо магическим средствам для победы, даже, так сказать, над самыми крутыми монстрами. Это будет чисто воинское мировоззрение. Ну, потом, опять-таки, понимаете, чем больше люди воюют, тем больше есть желающих послушать про то, как наши побеждали ненаших - это тоже остается.